Просто Рич: уроки жизни от одного из основателей Amway - Рич ДеВос

Самым неприятным стали уколы лекарств, предупреждающих отторжение. В первые дни дозы были очень большими, и у меня начались ночные кошмары. Однажды мне приснилось, что я пигмей и брожу по улицам Гранд-Рапидса и по берегу Гранда. В другом сне у меня не было ног. Я проснулся в холодном поту, сел и пощупал ноги, чтобы убедиться, что они на месте. Мало того, на следующее утро я попросил окружающих еще раз это проверить! В следующий раз я видел себя сидящим в картонной коробке, плывущей по морским волнам куда-то на север. У меня был с собой телефон, и я принялся кому-то звонить, крича, что меня отнесло от берега в Гольфстрим. Эти кошмары были так реалистичны, что сильно меня пугали. Я каждый вечер оттягивал момент отхода ко сну. Я садился в кресло-каталку и просил возить меня вокруг госпиталя, лишь бы не заснуть. Однажды, когда я лежал в кровати, пришел доктор Якуб. Увидев меня, он резко спросил: «Что вы делаете в кровати?» Я что-то ему ответил, наверное, что я устал или что-то в этом роде.

«Вставайте, – сказал врач. – Я сделал все, что мог, я использовал этот шанс. Вы были пациентом с высоким риском операции, но я пошел на этот риск, рассчитывая, что вы справитесь».

Я сказал: «Огромное спасибо».

Он посмотрел на меня: «Двигайтесь. У вас больше нет причин все время лежать. Отбросьте страх. Теперь вы можете делать все, что вам заблагорассудится. Вставайте и ходите». Это был вызов, и получил я его очень кстати. Я все еще считал себя больным, но доктор решил убедить меня в том, что с новым сердцем я могу чувствовать себя здоровым человеком и делать все, что я хочу. Видимо, после двух недель пребывания в госпитале у меня началась небольшая депрессия, но после выговора доктора Якуба я понял, что пора бросить хандрить, встать и начать ходить. Его слова послужили для меня хорошим толчком. Потом меня начал мучить страх отторжения. Он стал просто навязчивым. Я боялся, что после всех этих мытарств, после долгого ожидания, после успешной операции мое тело отторгнет чужое сердце и все пойдет прахом. В ночь перед биопсией я не мог сомкнуть глаз. Я внимательно следил за тем, как врач извлекает из моей груди кусочек моего нового сердца.

– Что вы так внимательно смотрите? – спросил врач.

– Мне странно, что этот кусочек коричневый, а не красный, – ответил я.

Врач сказал: «На самом деле, главное, что он не белый. Если бы он был белым, это бы значило, что в нем нет кровообращения».

Сначала биопсию на отторжение делали раз в неделю, а потом раз в две недели. К счастью, реакция отторжения у меня так и не началась, но лекарства от него мне придется принимать до конца моих дней.

Харфилдский госпиталь был построен во время Первой мировой войны, сначала в нем находился туберкулезный санаторий. Госпиталь построен в виде извивающейся змеи. Ширина его корпуса – одна палата. Это сделано для улучшения вентиляции – чтобы воздух при проветривании попадал в окно фасада, а затем выходил в окно в противоположной стене. Когда в здание провели водопровод, туалеты поставили напротив палат, в коридоре, но мне казалось, что они расположены на расстоянии четырех сотен метров друг от друга. Как-то раз вскоре после операции я ковылял в туалет. Навстречу мне вышла женщина и спросила: «Это вам пересадили сердце во вторник?»

Я ответил: «Да».

Она сказала: «Вы получили мое сердце».

Я сердечно поблагодарил и обнял ее. Мы виделись несколько раз во время пребывания в госпитале, а потом встретились еще раз, когда проходили обследование через десять лет после операций. Через пару лет после этого она умерла от рака. Та женщина хотела стать певицей и мечтала о записи, и я помог ей. Это была очень милая дама. Но я мало о ней знаю, у нас не было возможности познакомиться ближе, потому что после обследования мы разъехались по своим странам и наши пути разошлись. Другим замечательным результатом пересадки сердца стало то, что мы смогли завязать знакомство с величайшими кардиохирургами мира и пригласить их в госпитали Гранд-Рапидса. Доктору Якубу пришлось уйти на пенсию в Великобритании в шестьдесят пять лет, но он был блистательным хирургом и ученым, он мог еще многое дать людям, и теперь он работает консультантом в кардиологическом центре Мейера в госпитале «Спектр здоровья». Якуб остается одним из ведущих трансплантологов мира – и как ученый, и как практикующий хирург, имеющий огромный клинический опыт. За свою жизнь он выполнил много операций по пересадке сердца.

На заре трансплантологии, когда донорских сердец было много, а потенциальных реципиентов – еще больше, Якуб и его коллега, доктор Асгар Хагани, порой выполняли по три трансплантации в день. Они рассказывали, что делали операцию, спали, а потом отмывали операционную, готовя ее к следующей операции. Теперь доктор Якуб приезжает в трансплантологический центр Гранд-Рапидса пару раз в год, а сам центр возглавляет доктор Хагани. Один из их английских коллег работает сейчас в нашем детском госпитале. Этот врач – один из лучших специалистов в мире, и нам очень повезло, что он согласился работать у нас. Благодаря этим врачам, к нам стали приезжать и другие ведущие медицинские специалисты, которые не только улучшили городское здравоохранение, но и обогатили жизнь нашей общины. Я благодарен судьбе и врачам за успешную операцию и за все те дела, которые мне посчастливилось совершить за прошедшие с тех пор годы. Я до сих пор удивляюсь тому, какое позитивное влияние оказала перенесенная операция на мою жизнь, жизнь моей семьи и нашего города.

В ожидании пересадки я жил в Лондоне, а сердце мое, между тем, день ото дня становилось слабее. Тем не менее я сохранял оптимизм и уверенно смотрел в будущее. Никаких гарантий у меня не было, но я все же продолжал лелеять свою старую мечту – обойти под парусом вокруг света. Думаю, что в этом проявилась вся моя натура. Даже тяжелая сердечная болезнь не могла помешать мне мечтать, ставить цели и строить планы. Мечты заставляли меня двигаться вперед и помогали думать о позитивном, а не тревожиться из-за жизненных неприятностей.

Итак, вместо того чтобы сходить с ума от страха перед предстоящей операцией, я занимался проектированием нового судна. Мои планы обогнуть на лодке земной шар помогли мне сохранить позитивный взгляд на мир, а кроме того, привели к реализации мечты о новом великом приключении. За время пятимесячного ожидания я обдумал конструкцию лодки, ее интерьер, количество кают, парусное вооружение, тип судна и наметил изготовителя. Капитан несколько раз посещал меня в Лондоне, мы обсуждали новые идеи и определили спецификацию судна, а также составили график кругосветки. Каждую неделю приезжали члены семьи, и мы с ними тоже обсуждали тип и конструкцию яхты. Однажды я сказал Дагу: «Знаешь, а я ведь могу и не дожить до путешествия», на что он отшутился: «Не переживай, папа, на яхте поплывут твои дети». Но суть не в этом, а в том, что я безмятежно мечтал о путешествии по южным морям, а не судорожно ожидал операции. К моменту моей выписки из госпиталя лодка была практически готова, и мы устроили званый ужин на верфи – прямо на палубе недостроенной яхты. Из Гранд-Рапидса прибыл почти полный самолет гостей, приехали также несколько человек из Европы, которые присутствовали при спуске яхты на воду в итальянском городке Виареджо.